Автор: А.Александров 

Глобальный финансовый  кризис, захвативший практически весь мир, и продолжающийся в настоящее время, оказал свое влияние на развитие ситуации не только в развитых  странах Запада но и  тех, что  принадлежат к разряду развивающихся. Более того, нарастающие кризисные явления фактически привели к началу перекройки карты мира, начав с региона Большого Ближнего Востока и угрожая захватить страны Центральной и Южной Азии.  Интересы великих держав, или как их называют «центров силы», т.е. США, Европы и их союзников на одном полюсе, России, Китая, Индии, Пакистана на другом, с началом афганской эпопеи в 2001 г.  оказались втянуты в определенное противостояние именно на территории стран Центральной Азии. Для США и НАТО это не только транзитная территория для доставки грузов для  ISAF и снабжения их энергоносителями, но и цель долговременных планов по использованию ресурсов (прежде всего, энергетических) в будущем.  Но такие же цели стоят и перед другими участниками новой «Большой игры». СССР в свое время создал промышленный потенциал центральноазиатских республик (в этом  участвовала практически вся страна без исключения), вся инфраструктура (транспортные и трубопроводные сети,  связь и все другое)  была создана в основе своей  тогда же. 

Россия, переживавшая в первые годы «перестройки» серьезные экономические трудности, не располагала прежними возможностями, и в какой-то степени ее роль в экономике республик Центральной Азии снизилась и стала возрастать лишь в начале 2000-х гг.

Ставшие же самостоятельными государствами республики Центральной Азии практически сразу взяли курс на диверсификацию своих внешнеэкономических связей, которые, собственно, заключались в  экспорте сырья, поскольку ничего другого предложить для мирового рынка они не могли, может быть за незначительным исключением отдельной номенклатуры товаров.  В то же время, политические амбиции лидеров этих стран выросли неадекватно реальному положению вещей. Возможны лишь отдельные исключения, касающиеся Казахстана -  реального стратегического партнера РФ, и Узбекистана как страны самодостаточной с точки зрения наличия как ресурсов (золото, углеводороды), так и развитой промышленности (в том числе авиационной, что предполагает определенный уровень технологий и кадров).

Многие из руководителей этих стран с самого начала стремились усидеть сразу на нескольких стульях по принципу «кто больше даст», заигрывая сразу и с Западом, и с Китаем, и с Россией, пользуясь слабой согласованностью интересов между этими глобальными игроками.

Резко изменяющаяся в последние годы обстановка, а именно пресловутая «арабская весна» с ее катастрофическими последствиями (гражданская война в Сирии, события в Ливии, Египте, Мали, а также продолжающееся противостояние в Афганистане) безусловно обостряют риски и вызовы и для республик Центральной Азии с учетом предстоящих перемен в высших эшелонах власти, в частности, в Казахстане и Узбекистане.

Каждая из стран Центральной Азии имеет свои факторы и степени рисков.  В случае  Казахстана, обстановка в котором имеет наибольшее значение для национальной безопасности РФ, несмотря на пока еще стабильную обстановку, эти факторы начинают усиливаться. Нельзя сказать, что руководство республики во главе с президентом Нурсултаном  Назарбаевым не принимает определенных усилий  по снижению рисков, но,  тем не менее, они присутствуют и имеют определенную негативную тенденцию.  

К числу таких факторов относится продолжающаяся исламизация в ее радикальном смысле.  Безусловно, власти осознают опасность и принимают некоторые меры, направленные на нейтрализацию возрастающих угроз. В частности, к таким мерам относится запрещение исламской радикальной организации «Таблиги Джамаат» (последняя запрещена также в России, Узбекистане и Таджикистане).  По данным КНБ Республики, всего на территории страны действуют 24 радикальных салафитских  (ваххабитских)  джамаата с численностью участников около 500 человек, но это лишь выявленные ячейки, которые можно  еще взять  под контроль. Но сколько остается не выявленных?  Дело в том, что уже давно идет создание т.н. «спящих» сетевых структур, задача которых взять под свое влияние как можно больше  людей в различных социальных слоях населения, и когда создастся должная ситуация, они должны будут себя проявить (уже как участники видимых конфликтов).  Эти ячейки активно финансируются, по данным зарубежных и российских СМИ, Саудовской Аравией и странами  Персидского Залива (Катаром, Бахрейном и др.). 

Конечно, по отношению к выявленным группировкам проводятся определенные оперативные мероприятия по их разложению, профилактическая работа с их членами, в том числе через инструменты влияния Духовного Управления мусульман Казахстана (насчитывает более 2000 мечетей), где недавно был заменен глава Управления (вместо профессора Абсаттара Дербисали был назначен Ержан Маямеров, человек практического склада).  Однако, несмотря на все принимаемые меры, следует иметь в виду (на примерах Ливии и особенно Сирии, где никогда прежде радикальный  (салафитский) ислам  не играл существенной роли, а Сирия вообще была страной поликонфессиональной), что все может измениться в очень короткий срок, если будет поставлена соответствующая цель. 

На западе Казахстана салафизм пользуется наибольшей популярностью и там имеется соответствующая питательная среда для него, которая может получить союзников из числа сепаратистов, особенно после событий в Жанаозене. Как указывает Талгат Мамираимов, «представители салафизма являются наиболее активными участниками противостояния силовым структурам Казахстана» (1).

С изменением обстановки в Афганистане, т.е. после ухода ISAF, часть бывших граждан республик Центральной Азии, воевавших в рядах талибов, может достаточно быстро переместиться на свои исторические родины, а прошедшие серьезную боевую подготовку в условиях войны наемники потенциально могут оказать им необходимую поддержку. Если учесть, что и сотрудники спецслужб, и вооруженные формирования Республики Казахстан в основе своей такого опыта не имеют, то есть о чем задуматься, тем более что вольнолюбие адаев (род в составе племенного союза Байулы Младшего жуза) исторически хорошо известно.

Не меньшую поддержку исламский экстремизм получает на юге Казахстана. «Географически базой казахстанского исламского экстремизма являются южные Чимкентская и Джамбульская области, отсюда «прозелитаторы салафизма» движутся на северо-запад и север»(2). Почва для распространения исламского экстремизма в южных областях Казахстана очень благоприятная. Дело не только в традиционно более сильном бытовом исламе, а скорее в проявлениях социальной несправедливости, которые, как и на западе Казахстана, здесь имеют место.

Другим серьезным вызовом для Казахстана является гражданский конфликт, связанный с предстоящей сменой власти и конкуренцией различных элитных групп за эту власть и ресурсы.

Казахстан – страна географически обширная, занимает стратегическое положение в регионе между двумя гигантами – Россией и Китаем. Казахстан располагает огромным количеством природных ресурсов - как углеводородов, так и других полезных ископаемых, особенно в Восточно-Казахстанской области (бывшая область Семиреченского казачьего войска во времена Российской Империи) (3). 

Хотя по уровню жизни населения Казахстан достиг очень значительного прогресса, но социальное расслоение выросло столь же значительно. Исключительные богатства сосредоточены в руках узкой группы физических лиц (часть из которых уже предпочли переместиться в более комфортные условия Европы или США, либо переместить туда свои активы).  Согласно официальным статистическим данным, ВВП  Казахстана составляет более 11 000 долларов США на душу населения, также значительна среднемесячная зарплата, в то же время огромная часть населения находится за чертой бедности, и доля бедных возрастает по мере удаления от крупных городов. Учитывая это, атакже  родоплеменную основу общества, гражданский конфликт может принять достаточно острый характер, что, в общем-то, можно было видеть на примере Жанаозеня (беспорядки подавлены, но основа и первопричина сохранились, т.е., другими, словами есть значительные социальные слои, которые могут быть использованы в узкоэгоистических интересах какой-либо из групп, стремящейся к власти). Так, специалисты казахстанского Института политических решений указывают, что трудовые и гражданские конфликты стали для Казахстана «перманентным явлением, набирающем силу, как в масштабах, так и в численности принимающих участие» (4). По данным Института, только за первую половину прошедшего 2012 г. «активность проявили следующие протестные группы: рабочие компании «АрселорМиттал Темиртау», «Су Курылыс», «Arctic Construction», «Казахмыс», строители дороги «Западная Европа – Западный Китай», рабочие строительной компании «Сенимди курылыс» (5). И это далеко не полный перечень трудовых конфликтов, имеющих место в Казахстане. Конкуренция за власть, перераспределение ресурсов – все это может спровоцировать проявление «латентных» и вызвать новые гражданские конфликты.

Президент и его администрация безусловно знают реальное положение вещей в этой сфере, и стремятся к сокращению пропасти между бедными и богатыми слоями населения, чтобы избежать острых гражданских конфликтов, но их декларации о повышении уровня жизни могут остаться  на бумаге  при резком углублении любого из факторов риска - внутреннего или внешнего.

Еще одним серьезным вызовом для Казахстана является сепаратизм и регионализация страны. Конечно, президент Назарбаев сумел достичь определенного баланса между кланами, но как раз его уход может этот баланс либо подвергнуть значительному напряжению, либо нарушить его полностью с учетом того, что баланс в сильной степени зависит и от внешних игроков, каковыми являются Запад (в лице США), Китай, который уже длительное время выстраивает собственные экономические и энергетические связи со странами Центральной Азии, а также противодействует усиливающемуся влиянию США и их союзников в регионе, и Россия. Последняя, преследуя свои интересы как в сфере национальной безопасности (общая протяженность границ 7 500 км.), так и с точки зрения экономической (она также заинтересована в ряде минералогических ресурсов),  стремится усилить свое собственное влияние среди определенной категории  казахстанской элиты.

Многие представители последней на генетическом либо родственном уровне связаны с  Россией - в свое время русское население составляло  40 %,  а русский язык является вторым по использованию  в стране и в настоящее время (русский язык обладает статусом официального языка, второй по числу носителей и первый по владению и уровню распространения).  Нельзя сбрасывать со счетов и русскую культуру, в среде которой воспитано по меньшей мере старшее и среднее поколения образованного населения. У многих из казахстанских предпринимателей есть финансовые и экономические интересы именно в России. В конце концов, должно заработать и единое экономическое пространство, что принесет дополнительные преимущества межгосударственных торговых отношений, поскольку не будет излишних барьеров.

Разумеется, много казахстанской молодежи посылается на учебу в Европу и США, но, что интересно, значительная часть из них там и остается, не видя больших перспектив у себя на родине. Уместны аналогии с теми представителями  стран Магриба, которые получили образование в Европе и составили костяк «Арабской Весны». Данный тезис должен напоминать о том,  что Россия всегда будет рядом с Казахстаном, Китай – сосед, а США и Запад находятся достаточно далеко, и у них может возникнуть множество других проблем,  при которых ценность Казахстана как союзника может стать сомнительной.

Многие эксперты считают, что в случае ухода Назарбаева  сепаратистские тенденции, особенно в основных районах нефтедобычи Западного Казахстана, могут резко усилиться.   Авторы портала «Центразия» в 2011 г.  писали: «Сейчас на территории младшего жуза с новой силой бродят типичные для 90х гг. идеи создания независимого от Казахстана государства. Считается, что особой популярностью  пользуется утверждение, будто адаи весь Казахстан кормят, а сами впроголодь сидят» (6). Эта тенденция особенно четко прослеживается во внутриэлитном «диалоге». Как отмечает Петр Бологов в свой статье «Младший жуз. Появится ли на берегах Каспия новое государство?»,  Аслан Мусин, сам уроженец Атырауской области,  был одним  из немногих представителей младшего жуза во власти, долгие годы возглавлял админитсрацию президента РК, но в сентябре 2012 г. Мусин со своей должности  был снят, а его протеже Бергей Рыскалиев вообще подался в бега (в Великобританию, как и многие другие) (7).

Разумеется, идею отделения нефтеносных областей в отдельное государство можно рассматривать лишь как  гипотетическую, но, опять же,  при резком ухудшении внутренней обстановки в стране, сбрасывать со счета ее нельзя. 

В последние годы на первый план для руководства Казахстана выходит необходимость определения места страны в геополитическом ландшафте Евразии. Причем важно определить не только место, позицию и союзников, а сделать все, чтобы выступать в роли именно субъекта геополитики хотя бы в региональном масштабе (речь идет не просто о региональном лидерстве, которое уже много лет оспаривают Казахстан и Узбекистан, а о вещах куда более серьезных). Казахстан в данный момент переживает непростой период, когда крупные внешние игроки в регионе стремятся навязать Казахстану специально заготовленную для него роль в рамках своего геополитического проекта, т.е. сделать его объектом, пешкой в большой геополитической игре. Необходимость противостоять этим попыткам налагает на казахстанскую элиту дополнительное бремя ответственности, но, к сожалению, элитные группы в Казахстане не всегда в состоянии это осознать. Таким образом, учитывая, сколь серьезные вещи поставлены на карту, желание навязать Казахстану роль в рамках «чужого» геополитического проекта также можно рассматривать как вызов.

В данном материале лишь рассмотрены факты, более или менее характерные для ситуации в Республике Казахстан. В других республиках  Центральной Азии  эти факторы также наличествуют, но могут отличаться в ту или другую сторону в связи с региональной и страновой спецификой, и будут рассмотрены в материалах, посвященных каждой конкретной стране.

В 2014 г., который, как говорится, «близ есть, при дверех», общая обстановка во всем Центральноазиатском регионе,  может достаточно резко осложниться, и порог угроз значительно повысится.  Насколько правящие  режимы бывших советских республик готовы к этому, покажет время.

Использованные материалы:

1.Мамираимов Т. Исламский экстремизм как вид политического оппонирования казахстанской власти // http://www.sarap.kz/rus/view.php?id=451 11.10.2011.

2. Уваров А. Терроризм в Казахстане: насколько реальна угроза. Хроника, забрызганная кровью, или Страна победившего салафизма? // http://russkie.org/index.php?module=fullitem&id=24221 06.12.2011.

3 См. Мухамеджанов Б.Г. Синергетический атлас. Казахстан – 2011. Алматы, 2012.

4.Медиаторство как метод разрешения гражданских и трудовых конфликтов в Казахстане // http://www.ipr.kz/analytics/1/2/196. 27.06.2012.

5. Там же.

6.Танылин А. Забастовка в Жанаозене – начало сепаратизма? Исторический опыт Младшего жуза Казахстана и современные политтехнологии // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1311097800 19.07.2011.

7.Бологов П. Младший жуз. Появится ли на берегах Каспия новое государство? //  http://lenta.ru/articles/2013/02/28/mangistau/

Тэги: Казахстан, Центральная Азия

Опубликовано: 15.03.2013 Просмотров: 2478 Вернуться к публикациям